«Дело жизни» — программа о профессиональном и личном счастье. Выпуск 4.

Добрый день, друзья!

Сегодня вторник и мы рады предложить Вашему вниманию 4-й выпуск нашей новой программы «Дело жизни»! Представляем Вам не только запись программы, но и стенограмму выпуска (для тех, у кого нет колонок).



Программист, который любит костюмы, и журналист, начинавший со сторожа

Максим Спиридонов: Добрый день, друзья! Меня зовут Максим Спиридонов. Вы слушаете программу “Дело жизни”. Каждую неделю мы встречаемся в виртуальном эфире с людьми, которые живут и работают с удовольствием. В четвертом выпуске нашими гостями станут Java-программист из Иркутска и тележурналист из Москвы. Будем говорить о том, что хорошего есть в трудовых буднях компьютерщика из суровой Сибири и столичного телевизионщика.

Напомню, “Дело жизни” придумали люди, которые с удовольствием работают на портале Superjob.ru и школе интернет-маркетинга “Нетология”. Проект поддерживается аудиожурналом Podfm.ru.

Наш первый герой по специальности Java-программист. О том, чем занимаются и сколько зарабатывают такие специалисты расскажет моя коллега Ольга Зацепина. Ольга, привет! Рассказывай!

Ольга Зацепина: Привет, Максим! Java-программист, по мнению исследователей Superjob - специальность дефицитная. Такие специалисты разрабатывают различные программные модули и интеграционных приложения. Они не только осуществляют программное сопровождение проекта, но и также отвечают за написание технической документации по разработанному программному обеспечению, которое разрабатывают.

Средний заработок, предлагаемый программистам Java московскими работодателями, составляет 85 000 руб. В Санкт-Петербурге соискатели, претендующие на данную позицию, могут рассчитывать на доход около 70 000 руб. в месяц. В Казани и Нижнем Новгороде программисты Java получают в среднем 40 000 руб.

Согласно июньскому исследованию рынка труда, проведенному в 12 городах России, типичным соискателем должности программиста Java является молодой мужчина с высшим образованием. Представительницы прекрасного пола здесь составляют меньшинство – всего 8%, что типично для сферы IT. Молодежи в возрасте до 29 лет – 61% от общего числа претендентов. 79% специалистов имеют высшее образование. Каждый пятый программист Java свободно владеет английским языком.

МС: Сегодня у «Дела жизни» в гостях Java-программист Антон Черноусов из Иркутска. Он работает по профессии со второго курса, но платформу Java освоил позднее, во время обучения в аспирантуре. Сейчас помимо разработки приложений Антон занимается системным администрированием и преподает в университете, но программирование остается его любимым делом и основным источником дохода.

МС: Антон, приветствую!

Антон Черноусов: Доброго времени суток, Максим!

МС: Зачем вы пошли в преподавание, учитывая, что зарплаты Java-программиста и преподавателя в университете несопоставимы? Как программист, вы, наверное, получаете значительно больше...

АЧ: Тут несколько факторов, один из которых связан с тем, что это очень хорошая возможность посмотреть на подрастающие кадры. Кадровый голод (о котором, я думаю, уже сказали), он очень сильно проявляется именно в джава-разработке. Качественных программистов просто нет. Их надо искать, а искать их надо там, где они появляются. А появляются они в вузах, значит надо идти в вузы и преподавать, чтобы увидеть, забрать к себе или подарить хорошим друзьям.

МС: То есть, ты преподаешь, чтобы научить людей к себе в команду?

АЧ: И это тоже, хотя, это была не самая главная причина... Первым основным мотивом было то, что мой научный руководитель пришел и сказал: «Надо!». А потом стало достаточно интересно, потому что мне понравилось, как ни странно, выступать и в общем это был второй мотив. Я пришел, чтобы пообщаться с аудиторией. Студенты — тяжелая аудитория. Если ты говоришь лажу, то они сразу это заметят, и не прощают они ошибок совершенно. Третьим мотивом был действительно подбор кадров, который необходим как и в научной работе, так и по профессии именно Java-программист.

МС: Кстати, еще в недавнем времени в институтах, университетах обучали какому-то другому, потустороннему программированию. Люди оттуда выходили неготовыми к работе в интернет-стартапах, в какой-то серьезной индустрии хай-тека. Они доучивались любо сами, либо у знакомых. Сейчас не так уже?

АЧ: Ситуация стопроцентно повторяется. Она из года в год совершенно не меняется. Я разговаривал недавно со своими коллегами из Новосибирска, Казани, Москвы и Санкт-Петербурга, мы коллегиально пришли к этому же мнению, что не улучшается ситуация, а даже ухудшается в связи с демографической ситуацией в стране.

МС: То есть, становится меньше молодежи?

АЧ: Да, выбор меньше, выборка хуже. Соответственно, более талантливые кадры становится выбирать сложнее. И самое что печальное — ситуация не улучшится в ближайшие несколько лет. Все готовимся к затяжному кризису в сфере подбора себе дополнительных вторых, третьих, четвертых рук...

МС: Скажи, пожалуйста, почему ты пошел именно в Java-программирование?

АЧ: Это вообще случайность, на самом деле... Я работал по своей специальности со второго курса, занимаясь системным администрированием. Но мне это было не очень интересно, мне хотелось попробовать что-нибудь новенькое и я пошел в аспирантуру. У меня был очень хороший научный руководитель и в команде этого научного руководителя были люди, которые очень любили Java, программировали очень хорошо, и там был очень хороший человек — Евгений Болдырев, который меня по второму разу «инициализировал»... «заразил» идеей Java, Java-платформы, рассказал о многих интересных вещах. И, хотя он был очень занят, тех крупиц, которые он подарил, мне хватило чтобы самостоятельно разобраться и дальше погрузиться в этот мир полностью.

МС: Пошел развиваться дальше в этом направлении...

АЧ: Да, конечно! На самом деле это проблема, когда люди, начиная заниматься чем-то, они должны запрыгнуть на первую ступеньку. На первую ступеньку если кто-то помог им запрыгнуть, она обычно достаточно высокая, если ты на нее запрыгнул, дальше тебе уже попроще, ступеньки пониже.

МС: Мог бы ты объяснить на простом языке, не программистам, каким образом происходит выбор направления программирования? Там есть же Java, PHP, Python — масса языков под массу задач различных. Почему ты пошел именно в эту, мы уже поняли — это был более-менее случайный выбор. А как выбирают вообще программисты?

АЧ: На самом деле это так и есть, в 90% случаев это случайность. Никто системно не готовит людей к тому, что нужно сделать выбор, чтобы человек взвешивал какие-то «за», «против», смотрел на рынок, анализировал... Вспомни себя в студенчестве! Как правило 90% студентов, ну 80% пусть, не 90, они не думают о том как они будут работать, где они будут работать. И в этом смысле — выбор случайный.

Как правило, рядом есть человек, который хорошо работает в какой-то области или родители помогли — подарили первую работу. Или была тусовка, в который был хороший гуру, который за ручку привел и показал что-то. Или был очень харизматичный преподаватель, который буквально взял и «заразил» своим оптимизмом. Вот такие люди, они на самом деле и дают вот этот случайный выбор, случайный вброс.

Если рядом есть хороший программист на PHP, то все вокруг будут программировать на PHP, если есть хороший программист на Python - все будут программировать на Python.

МС: Где люди сталкиваются с продуктами на платформе Java? Опять-таки на потребительском уровне...

АЧ: Самый простой пример — он практически у всех в руках, каждый день — это мобильный телефон. Практически во всех есть одна из двух технологий — это Java Мobile Еdition (это в простых телефонах), либо вот сейчас популярны телефоны с Android, внутри там существует некая версия Java. Это самый распространенный пример. Запускаете приложение на Android — пожалуйста — это Java.

МС: Большим спросом сейчас пользуются Java-программисты? Насколько они востребованы?

АЧ: Я считаю, что гигантским. На самом деле у меня сейчас несколько открытых вакансий, я не могу их заполнить. И такая ситуация сейчас у всех практически...

МС: Ты говоришь не первый раз, что ты ищешь людей... Это значит, что ты руководишь группой разработчиков?

АЧ: Да, есть такой момент.

МС: Почему ты пошел в этом направлении? Всегда любопытно, как человек оказывается в числе управленцев. Ведь далеко не каждому это интересно и далеко не каждому это по силам.

АЧ: Дело в том, что где-то в 2006-м году... Я до этого работал в местном филиале МТС системным администратором...А в 2006-м году я полностью перешел работать в свой институт, для того чтобы закончить аттестационную работу. И директор института возложил на меня обязанность руководить отделом - научно-техническим центром. И вот в тот момент я стал руководить людьми. Были некоторые амбиции, конечно, в данном плане. Это удачное сложение обстоятельств: переход на новую работу, возложение некоторых надежд со стороны руководства института - и вот целая команда мне попалась со своими проблемами, которые надо было решать. Тогда это были задачи только по системному администрированию, но в последствии я понял, что душа у меня к этому лежит, и я начал больше заниматься программированием и подготовкой кадров себе, потому что одному работать очень тяжело.

МС: Насколько я знаю, у тебя любимая книга «Государь», Макиавелли, это правда?

АЧ: Очень очень хорошая книга, на самом деле!

МС: Ты руководствуешься этой книгой, когда руководишь своей командой? Очень интересно... Если кто не знает, книга достаточно жесткая...

АЧ: На самом деле это жесткий троллинг, если в современных таких терминах рассуждать. Макиавелли был очень тонкий тролль. Он написал несколько книг. Одни и те же доводы он приводил в одной и во второй книге, но выводы делал разные. Он очень тонко троллил аристократию, которая в тот момент жестко нуждалась в каких-то управленческих советах. Надо было оправдать какие-то свои решения, и вот эта книга была пособием, чтобы оправдывать... такое экспертное мнение...

Очень интересная книга, очень много хороших полезных советов. Хотя, применять их стопроцентно не имеет смысла. Их нужно применять очень дозировано и, на мой взгляд, это оправдание для того что ты делаешь иногда. Ты обязан что-то сделать и для этого тебе требуется поддержка моральная...

МС: Возвращаясь к работе Java-программиста.... Ты работаешь в Иркутске, не уезжаешь в то время как известно, что зарплаты по твоей профессии в Москве, а может быть даже за рубежом, они гораздо выше. Почему ты не уезжаешь?

АЧ: Тут несколько факторов. Прежде всего — это очень хорошее окружение. Мои родители здесь живут. Интернет позволяет работать удаленно. У меня вот сейчас заказчик, который находится в Соединенных Штатах. Я могу находиться в Иркутске и работать в Соединенных Штатах.

МС: Вот эта удаленная работа для Java-программиста, это правило или исключение? По твоим наблюдениям...

АЧ: В регионах это правило. К сожалению, в регионах нет крупного бизнеса, которому требуется Java-разработка. Точнее, он есть, но он крайне незначительный. Огромное количество того бизнеса, которому требовалась бы Java-разработка, это, как правило, какие-то монополисты, либо очень крупные организации, у которых головной офис в Москве находится. Соответственно, они стараются поближе к себе держать мозги. Поэтому в Москве, в Санкт-Петербурге сосредоточено огромное количество Java-программистов.

МС: А на удаленной работе программист получает меньше, чем в Москве в офисе?

АЧ: На самом деле не факт. Можно работать удаленно и получать те же самые деньги. Но в целом правило поддерживается. Скорее, ты будешь получать меньше. Особенно, если ты работаешь в аутсорсинговой компании. Здесь ты получаешь не полностью все деньги, за которые тебя продают. Человек стоит для компании приличных денег, а сам программист может получать сильно меньше...

МС: Считается, что программисты довольно замкнутые люди, интроверты. Ты во многом являешься исключением. Ты очень бодро и на хорошем русском отвечаешь развернуто на вопросы. Скажи, почему большинство специалистов в этой области, большинство компьютерщиков вообще, - такие вот немножко «в себе»? С чем это связано?

АЧ: Я бы позволил себе не согласиться. Либо, может я такой человек и стараюсь таких людей вокруг себя собирать... Я думаю, тут вопрос тоже лежит в области заблуждений.

МС: То есть, это ошибочный стереотип, что программисты — это такие вот ботаники с очками в 20 диоптрий, сидящие дома безвылазно, заказывающие пиццу и строчащие что-то на компьютере?

АЧ: У меня есть прекрасный пример: ребята работают в небольшом подразделении, занимающемся разработкой на Java в Иркутском диагностическом центре, так вот у них одно из увлечений — у них весь отдел ходит в спортивный зал и занимается своим здоровьем. Это ребята - «косая сажень в плечах», крайне полная противоположность... Я вот, например, люблю ходить в костюме, хотя казалось бы программисты этого не любят... Везде есть исключения!

МС: Есть у тебя хобби, не связанные с компьютером? Кроме ношения костюма...

АЧ: Ну... Девушек оставим за скобками. Я люблю рисовать, иногда пишу стихи.

МС: Слушай, ты удивительный программист! Спасибо тебе большое!

Я напомню, что мы разговаривали с Антоном Черноусовым, он Java-программист из Иркутска.

Антон, удачи и всего доброго!

АЧ: Спасибо тебе, Максим, пока!

МС: А прямо сейчас поговорим о том, каких животных заводят для уюта в офисах, как расслабляют китайских “белых воротничков” и как роботы управляют компаниями.

ОЗ: Оказывается, рыбки - самое популярное офисное животное! По данным исследования Superjob. На втором месте – кошки, почётная «бронза» - у собак. Заметно реже сотрудники делят офисную территорию с черепахами, попугаями и ящерицами, кроликами и шиншиллами. Встречаются в отечественных офисах даже специально закупленные мадагаскарские тараканы. Однако в целом традиция держать офисных питомцев для создания домашней атмосферы не слишком характерна для российских компаний – лишь 15% работодателей сообщили, что у них на предприятиях обитают какие-либо животные.

В Китае "белых воротничков" строят на зарядку. Еще в 50-х годах Мао Цзедун ввел на предприятиях особую форму гимнастики. 40-минутная программа состояла из множества выпадов ног и рук в стиле кунг-фу. Выполняя упражнения, рабочие слушали по радио команды, отдаваемые мужским командным голосом. В наши дни компартия Китая решила позаботиться и о здоровье офисных сотрудников. Программа дополнена упражнениями для шеи и плеч, которые подвергаются излишнему напряжению при сидячей работе. Кроме того, команды для подверженных стрессу "белых воротничков" отдаются приятным женским голосом.

Менеджеры по персоналу все меньше верят рекомендательным письмам. 59% кадровиков признают, что эти документы часто бывают дежурными отписками, тогда как в разговоре с бывшим руководителем кандидата можно узнать что-то действительно полезное. Письменным рекомендациям склонны доверять лишь 13% респондентов. Вообще не доверяют рекомендациям – ни письменным, ни устным – 18% кадровых работников, по мнению которых сторонние мнения о кандидате часто бывают необъективными и недостоверными.

Робот-босс держит порядок в офисе. Необычным способом решил проблему контроля глава американской компании по разработке компьютерных игр. Компания находится в Остине, а ее руководитель Ричард Гарриот решил переехать в Нью-Йорк. Вместо себя он оставил в офисе робота, который снабжен видеокамерами и передвигается на двух колесах. Робот передает хозяину картинку происходящего вокруг и проводит видеоконференции с сотрудниками. Ричард Гарриот признается, что чувствует себя настоящим шпионом. Вместе с тем, он понимает, что сотрудники должны чувствовать себя комфортно и старается не досаждать им своей игрушкой.

МС: Дело жизни нашего второго героя - тележурналистика. Ольга, расскажи, что у тебя есть на журналистах и мы приступим к разговору с Александром Коневичем.

ОЗ: Профессиональные журналисты во многом формируют наше знание о том, что происходит в окружающем мире. Они ищут информационные поводы, готовят тексты для журналов, газет и сайтов, снимают телесюжеты, готовят и записывают радиопрограммы, берут интервью, участвуют в пресс-конференциях... Кроме того, они должны обладать безупречной грамотностью, четко и правильно говорить, а в случае с тележурналистами еще и уметь вести себя в кадре.

В Москве средняя заработная плата, предлагаемая работодателями кандидатам на позиции журналистов, составляет 38 000 руб.; в Санкт-Петербурге заплатят порядка 30 000 руб. Представители прессы в Екатеринбурге и Нижнем Новгороде в среднем могут заработать 24 000 руб. и 18 000 руб. соответственно.

Две трети соискателей позиции «журналист» - молодежь в возрасте до 30 лет; столько же (75%) составляют женщины. 2 из 3 кандидатов окончили вузы.

МС: Наш второй герой - Александр Коневич из Москвы. Первые деньги заработал на позиции сторожа, поломойщика и преподавателя одновременно в детском кинофотоклубе в Тюмени. Он начинал карьеру в пресс-службе департамента агропромышленного комплекса Тюменской области. После работал на региональном ТВ, а потом покорил Москву - сначала был корреспондентом новостей на “1 канале”, а теперь работает автором и ведущим цикла документальных фильмов “Опыты дилетанта” в жанре. В каждом фильме Александр примеряет на себя сложные и интересные профессии. 29 лет, женат, воспитывает сына.

МС: Александр, здравствуйте!

Александр Коневич: Здравствуйте!

МС: Выбор профессии тележурналиста с чем связан? Почему, скажем, не просто журналистика или та же самая стезя преподавателя? Боюсь сказать, поломойщика...

АК: Ну, потому что это, наверное, такая более серьезная вещь. Она позволяет и больше путешествовать , передвигаться и, наверное, мобильным быть. На самом деле, когда я начинал учиться, я не хотел работать на телевидении. Меня даже слегка, мягко говоря, от него воротило. Я и телевизор очень давно к тому времени уже не смотрел. Потом дорога как-то сама привела. Нужна была работа просто, и почему-то на телевидение оказалось проще всего устроиться.

МС: Тележурналистика – она становится или стала, может быть, доминирующим жанром? Более престижно быть тележурналистом чем, скажем, писать в журнале?

АК: Я считаю, что нет. Хотя, наверное, большинство людей считают, что да. Мне самому нравится читать определенных авторов каких-то изданий. Их немного, конечно. И я думаю, что они ну никак не меньше престижна их профессия, их работа, чем профессия каких-то известных тележурналистов. Тем более, телевидение себя во многом, наверное, дискредитировало за последние лет 8.

МС: Возвращаясь к теме выбора профессии. А журналистику саму по себе вы выбрали сознательно? Это было призвание?

АК: Ну, я не знаю, насколько это было призвание – это не мне, наверное, судить. Но это было интересно.

МС: Вы заканчивали какой-то вуз специализированный?

АК: Да, Тюменский госуниверситет. Там, правда, по-моему, до сих пор нет отдельного факультета, есть отделение на факультете филологическом. Да, специализированный вуз, хотя, на самом деле, я думаю, со мной многие согласятся, больше дает все-таки не вуз – он учит учиться, может быть, где-то. А больше дает сама профессия, уже когда ты приходишь куда-то и работаешь. Даже не практика, а работа. Когда ответственности больше, да и мотивации тоже.

МС: Работа на региональном телевидении сильно отличается от работы на центральном?

АК: Она отличается тем, что там тебе приходится практически все делать самому. Ты утром бываешь поставлен в такие условия, что тебе нужно найти тему для материала, договориться о съемках, съездить снять, сделать, проследить за тем, чтобы он вышел в эфир, и все было нормально. А здесь часть этих функций выполняет другие люди. И ты сосредоточен только на том, чтобы сделать, снять и проследить за тем, чтобы все было в порядке.

МС: А правду говорят, кстати, что сегодня телевидение региональное особенно ангажировано и зачастую является рупором мэра, губернатора?

АК: Я думаю, что телевидение федеральное тоже ангажировано и зачастую является рупором известно кого.

МС: Чем отличается рабочий день корреспондента ежедневной новостной программы, в которой вы работали на разных каналах, от сегодняшнего вашего рабочего дня автора документального фильма?

АК: Некоторые мои рабочие дни начинаются в то время, когда корреспондент новостной может быть уже в эфире – то есть в двенадцать, в час, в два Это когда я работаю дома, могу искать информацию какую-то, заниматься разработками, просматривать материал, писать текст.

МС: Больше свободы?

АК: В общем-то да. А съемки когда, все так же - едешь на съемки и снимаешь. Только снимаешь уже не так, в общем-то. Практически никогда никуда не торопишься. И у тебя больше возможностей, больше даже той же аппаратуры, больше людей, которые с тобой работаю на площадке. Ну и атмосфера несколько другая, соответственно.

МС: Одним словом – по сравнению с тем, что было в регионе, практически нирвана для журналистов.

АК: Гораздо комфортней, конечно. Но без одного, наверное, не было бы другого, если об этом говорить.

МС: Ну, понятно, это некая эволюционная ступень. А, как думаете, почему в профессии журналиста преобладают женщины – по крайней мере, по статистике это так. А самые известные журналисты, тем не менее, мужчины?

АК: Никого бы не обидеть... Потому что, наверное, потому что женщинам нужно постоянное подтверждение - и это естественно - того, что их любят, на них смотрят, ими восхищаются. Телевидение дает как раз этот эффект. Во многом, наверное, обманный, но дает. А мужчины – потому что, так скажем, самые интересные с точки зрения зрителя темы – потому что какой зритель, такой и интерес – темы, они требуют мужского подхода, требуют большего пожертвования. Даже требуют находиться в условиях, не всегда для женщины подходящих. Это какие-то чрезвычайные происшествия, войны.

Экономические журналисты тоже, в основном, мужчины.

МС: То есть, попросту говоря, для женщины достаточно просто быть красивой на экране на значительное количество аудитории, а мужчине нужно амбиции реализовать?

АК: Ну это вы сказали.

МС: А вы боитесь это сказать прямо, чтобы не обидеть?

АК: Да всякие бывают случаи. Бывают и мужчины, которым важно только то, чтобы на них смотрели. И женщины, которые ездят в довольно опасные планировки, делают серьезные хорошие материалы. Как всегда, каждый отдельный случай интересен, и нужно рассматривать его отдельно. Но общая тенденция именно та, которую вы выразили.

МС: Я понял. Вы уже упомянули о том, что цензура и обычно какие-то установки, идеологические или экономические, присутствуют как на региональном, так и на общероссийском телевидении. Это насколько актуально? Насколько сегодня, прежде всего, большие федеральные каналы, большие доносят информацию фильтровано?

АК: В настоящий момент, собственно, сегодня такое достаточно свободное творчество, ограниченное, наверное, рамками формата только. И единственное ограничение – что мы снимаем в основном все-таки российские темы. Потому что мы российский канал. Легко очень съездить в штаты, в Канаду там, и наснимать научных фильмов. В общем-то, нет проблем, но это же делает куча каналов, они это показывают. А про нашу науку, ну не только про науку, в принципе, вообще про жизнь – не так много программ, если это не касается каких-то жареных фактов. То есть у нас довольно-таки свободные темы. Мы сами предлагаем, выбираем.

МС: А когда работали в новостной редакции?

АК: В новостные редакции вы приходите с утра и понимаете, что что-то произошло. И уже не выбираете, ехать или не ехать.

МС: Ну почему? Можете выбирать. По крайней мере, если это не происшествие в духе, не дай бог, стихийных бедствий, землетрясений.

АК: Я вам говорю, Максим, что вы не можете выбирать, как правило. Ты солдат информационных войн, или иллюзий информационных войн в нашем случае. Потому что все всё равно ведь показывают одно и то же. Чуть-чуть, может быть, сейчас с разным оттенком.

МС: То есть генерал в редакции уже решил, где и что случилось, какие новости имеют значение, какие не имеют?

АК: Он, может быть, не решил, где и что случилось. Случается-то что-то независимо от него. Скорее, стиль работы предполагает, что тот, кому звонят и говорят, что ехать, он и поедет. Если опять-таки у него не случилось у него экстраординарное. А так вы можете прийти ночью на работу и через несколько часов оказаться в другом конце страны. И вообще в другой точке мира.

МС: Бывало такое в вашей жизни?

АК: У меня было, да. Когда я пришел ночью на работу и уже утром был в городе Пермь, где случился пожар в клубе «Хромая лошадь». И шесть дней я так, собственно, работал.

МС: Как сегодня смотрит телевидение на развитие интернета? Предполагает ли интеграцию?

АК: Я думаю, что да, нужно сотрудничать. Потому что интернет – это новые зрители. И вообще я смотрю телевидение в интернете только. Почему же нет. Кто-то говорит, что «нам не страшен интернет», то есть предполагает какую-то войну. А мне кажется, что нужно об интеграции говорить, о сотрудничестве. Тем более, у всех телеканалов есть свои сайты, где они выкладывают свою продукцию, видео уже, чтобы интернет-зритель мог посмотреть. Потому что это же тоже зритель.

МС: Как думаете, каким станет телевидение, видимо, уже слившись с интернетом, в ближайшие лет 10-15? Какие форматы будут доминировать? Как будет взаимодействие со зрителем осуществляться?

АК: Мне сложно прогнозировать. Но хотелось бы надеяться, что оно будет более умным, чем сегодня, более интересным, более образовательным, наверное и менее ангажированным на такие желтые темы с нижним бельем, с богатством, с чем-то таким жареным.

МС: Хотелось бы верить.

АК: Возможно, это будет. Наверное, оно будет более быстрым, более мобильным, Наверное, больше людей сможет участвовать в нем точно так же, как сегодня в интернет-сообществах. Да, можно сегодня уже называть журналистикой давно, блоги, журналы в общем-то. То есть зритель сможет участвовать в его создании. Наверное, это будет интересно какому-то зрителю, расширит границы.

МС: Понял вас. Спасибо! Мы говорили с Александром Коневичем, тележурналистом из Москвы. Александр, всего доброго!

АК: Спасибо вам! Счастливо!

МС: Сегодняшняя программа, на мой взгляд, стала забавным современным комментарием с старому разговору о том, чья жизнь слаще - физиков или лириков. Хотя вряд ли кто-то из вас сомневается, что по-настоящему счастлив только тот, кто живет и работает с удовольствием.

Это была программа "Дело жизни", сегодня мы говорили о прелестях работы Java-программиста и журналиста. Редакция выпуска — Ольга Зацепина, Василий Пускальн, Юрий Берингов, Анна Абидова, Наталья Голованова, Валерия Чернецова, Светлана Тарасова. Вел программу Максим Спиридонов. Будьте здоровы!