(Владимир Анин) "ДАРМОВЩИНКА"

— Две тысячи пятьсот шестьдесят рублей сорок копеек, — лениво произнес Антон Пышкин.

Приняв деньги, он щелкнул указательным пальцем по клавише кассы, и та, звякнув, выстрелила черным ящиком, в котором аккуратными стопочками были уложены разноцветные купюры.

Антон отсчитал сдачу и перевел усталый взгляд на беспорядочное нагромождение покупок, заполнивших весь транспортер. Щеголевато одетый мужчина с толстой золотой цепью на шее продолжал высвобождать свою, казалось, бездонную тележку.

«Вот ведь живут люди! — сокрушенно подумал Пышкин. — Ну чем, спрашивается, этот франт лучше меня? Однако же спокойно может за один раз потратить больше, чем я зарабатываю за целый месяц, ну или, по крайней мере, за полмесяца».

Антон взял бутылку французского коньяка и пронес ее мимо инфракрасного сканера.

— Пип! — отозвался сканер.

На дисплее высветилась сумма «6250-00».

«Ничего себе! — пронеслось в голове у Пышкина. — И где только люди такие деньжищи добывают? Не иначе как воруют. Ну не клад же он, в самом деле, нашел!»

Антон продолжал проносить покупки перед сканером.

— Пип! Пип! — отзывался тот.

— Одиннадцать тысяч двести двадцать рублей, десять копеек, — произнес Пышкин, с завистью посмотрев на покупателя.

Тот небрежно протянул ему пачку скомканных банкнот.

Антон вздохнул всем своим грузным телом, которое едва умещалось в маленьком пространстве кассы, и принялся раскладывать купюры по ячейкам.

Пышкин работал кассиром в супермаркете «Рог изобилия» уже третий год. Внешний вид и расточительство богатеньких покупателей каждый раз вызывали в нем приступы всепоглощающей зависти. Антон прекрасно понимал: он с его жалкой зарплатой кассира никогда не сможет позволить себе того, что позволяли эти заевшиеся холеные счастливчики, коим судьба даровала богатство, о котором он мог только мечтать. И он мечтал. Мечтал, как в один прекрасный день отыщет какой-нибудь древний клад или чемодан, набитый деньгами, или, на худой конец, толстый кошелек, в котором обнаружатся бесхозные, скажем, сто или, лучше, двести тысяч рублей. Что он будет с такими деньгами делать,

Пышкин не знал. Но он знал точно, что, как только эти деньги у него появятся, он, уж будьте покойны, найдет им достойное применение. И тогда Зойка (это его бессменная подруга на протяжении уже двух лет) будет восхищаться им, словно он не какой-нибудь там затрапезный кассир, а как минимум Билл Гейтс или Генри Форд.

Следующий покупатель не вызвал у Антона подобных чувств. Невзрачный старичок, одетый более чем скромно. Таких покупателей он уже и не замечал, ведь их, по сути, большинство среди тех, кто сотнями проходит каждый день через его кассу.

— Триста тридцать три рубля, тридцать три копейки, — машинально произнес Пышкин.

Его даже не удивила столь необычная сумма. Более того, его почему-то совсем не удивило то, что старичок для оплаты протянул Антону пластиковую карту — пенсионеры такими пользуются редко. Пышкин машинально вставил карту в считыватель. Касса застрекотала, звякнула и выплюнула чек. Антон протянул чек покупателю, мыслями летая где-то очень далеко, в поисках желанных сокровищ.

Он положил подписанный стариком чек в кассу и вновь обратил свой взгляд на транспортер. На нем лежала карта. Пластиковая карта. Черного цвета, с непонятными золотистыми символами и значком «VISA». Что она тут делает? Неужели старик забыл ее?

Антон огляделся в поисках рассеянного покупателя, но того и след простыл.

«Черт! Раззява!» — выругался про себя Пышкин и, сунув в кассу забытую стариком карту, переключился на нового покупателя, а точнее — покупательницу, пышногрудую блондинку с до половины обнаженным бюстом.

По окончании смены предстояла стандартная процедура сдачи кассы. Антон полез в ящик, чтобы достать оттуда спрятанную под пятисотрублевками пластиковую карточку рассеянного старика — ее надо было каким-то образом оформить. Но, к его удивлению, карты там не оказалось. Нахмурившись, Антон призадумался. Он точно помнил, что сунул карту именно под пятисотрублевки. Правда, потом он все же засомневался и проверил остальные ячейки. Но карты нигде не было.

«Ну и черт с ней, в конце концов! — подумаешь. — Какое мне до нее дело? Пусть старик сам беспокоится о ней».

Был уже поздний вечер, когда он подходил к дому. По соседству располагался небольшой продуктовый магазин. Антон частенько заходил туда. В нем продукты стоили значительно дешевле, чем в «Роге изобилия», даже с учетом скидки, которую Пышкин имел как сотрудник супермаркета.

Антон взял пакет кефира, пачку плавленого сыра и батон хлеба. Этого ему хватит на три завтрака. Нет, пожалуй, все же на два, учитывая его аппетит. Ну а куда же от него деться? При массе тела в сто килограммов аппетит становится величиной непредсказуемой.

Вывалив свои скромные покупки у единственной кассы, Антон полез в карман за кошельком. Однако раскрыв его, он с удивлением уставился на содержимое. В кошельке было три кармашка для карточек. В одном неизменно лежал проездной билет, в другом — водительское удостоверение, которое Антон получил год назад, хотя автомобиля у него не было и в ближайшей перспективе не предвиделось. Но охота — пуще неволи. Он выдержал экзамен и теперь гордо носил в бумажнике эту карточку. Третья ячейка всегда была пустой. Раньше. Теперь из нее выглядывала черная карточка, поблескивавшая золотистыми символами непонятного значения.

Пышкин тупо смотрел на эту карточку не в состоянии сообразить, как она оказалась в его бумажнике.

— Деньги забыли? — зевая, спросила кассирша.

— А? — не понял Антон.

— Я говорю, расплачиваться, что ли, нечем?

— Почему это нечем? — возмущенно взвизгнул Пышкин. — Я что, произвожу впечатление какого-нибудь нищего или бродяги?

Лицо его налилось кровью, а глаза вспыхнули негодованием. Кассирша от неожиданности отпрянула и непроизвольно вжалась в маленький стульчик. Пышкин выхватил из бумажника сторублевку и швырнул кассирше. Та, испуганно хлопая длинными ресницами, отсчитала сдачу, не рискуя смотреть Пышкину в глаза.

Только оказавшись на улице, Антон немного успокоился. Он даже не успел понять, что привело его в такое возбуждение: бесцеремонный вопрос кассирши или обнаруженная в бумажнике карточка. Стоя под уличным фонарем, он извлек карточку из бумажника и стал внимательно разглядывать ее. Эмблема «VISA» не заинтересовала его, равно как и непонятные золотистые символы, которые он уже видел сегодня. Но, скользнув взглядом в нижнюю часть карточки, Пышкин остолбенел: держателем карточки значился «ANTON PYSHKIN».

Антон зажмурился и вновь взглянул на карту. Надпись пребывала в неизменности.

«Или я сегодня перетрудился, или у меня поехала крыша», — предположил Пышкин.

Он спрятал карту обратно в бумажник и поспешил домой.

На следующий день у Антона был выходной. Он до полудня провалялся в постели, пытаясь осмыслить события прошедшего дня и то, каким образом в его бумажнике оказалась эта странная карта. Но мысли постоянно разбредались в стороны, и он никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.

Наконец, заставив себя вылезти из теплой постели, Пышкин босиком прошлепал в ванную. Лениво водя по зубам щеткой, он отрешенно смотрел в зеркало. И тут его осенило — ведь на карте есть номер телефона, по которому можно позвонить и выяснить, что означает вся эта чертовщина. Как же он сразу не догадался?

Антон бросился в прихожую и вытащил из кармана куртки бумажник. В нем еще тлела робкая надежда, что карты в бумажнике не окажется, что все это либо дурной сон, либо коварное наваждение. Но карта была на месте. На обратной стороне ее действительно был номер телефона. Какая-то очень странная комбинация цифр — простая и в то же время совершенно не запоминающаяся. Пышкину пришлось несколько раз подглядывать, пока он наконец набрал семизначный номер.

Он уже было открыл рот, чтобы скороговоркой изложить обстоятельства, при которых к нему попала эта карта, но после нескольких гудков на другом конце провода раздался щелчок и приятный женский голос произнес:

— Доступный баланс по вашей карте составляет восемнадцать тысяч двести пятьдесят дней…

— Чего? — не понял Антон. — Может, все-таки рублей?

— Рублей, — эхом отозвалось в трубке.

— Восемнадцать тысяч двести пятьдесят рублей! — воскликнул он. — Елки-палки! Это же надо! Постойте, девушка…

Но в трубке послышались гудки.

Пышкин был в смятении. Что же это за филантроп такой, который ни с того ни с сего обрушил на него кучу денег? Нет, ну, это, конечно, не миллион, но при его образе жизни даже восемнадцать тысяч — подарок неслыханный. Он уже смирился с тем, что стал обладателем неожиданной дармовщинки. В конце концов, может, это какая-то рекламная акция и он просто оказался в нужном месте в нужное время. Ему в жизни никогда ничего не доставалось просто так. За каждую копейку приходилось гнуть спину. Правда, Антон не был трудоголиком, а потому в свои двадцать шесть лет оставался беден, как студент. Не из тех, что приезжают на лекции в дорогих авто, купленных богатыми папеньками, а такой, который в общежитии живет на хлебе и консервах, экономя каждый рубль, целеустремленно грызя гранит науки, в твердой уверенности, что полученные знания со временем обернутся долгожданным благосостоянием.

Поначалу такое положение вещей Антона нисколько не удручало. Напротив, он находил себя в полной гармонии с окружающим миром — отсутствие роскоши вполне соответствовало отсутствию потребностей. Но быстро меняющийся окружающий мир, на глазах богатеющие сограждане все чаще стали привлекать его внимание. Скользкая зависть черной ползучей змеей все чаще стала пробираться в его душу, терзая и доставляя неведомые ранее муки. Проблема в том, что Пышкин уже никак не мог изменить себя. Душа начинала требовать роскоши, богатства, а тело, не привыкшее к кропотливой работе, оставалось безразличным к этим чаяниям. Возникшее в результате противоречие начинало безжалостно точить Антона изнутри. Сколько раз в последнее время он в своих наивных мечтах отправлялся на поиски клада, находил на улице бесхозный чемодан, набитый миллионами, и каждый раз, возвращаясь в жестокую действительность, обнаруживал себя все таким же никчемным и нищим. Нищий! Этот обидный для молодого человека эпитет раскаленным железом жег его сознание.

И вдруг такая удача! Да, это не сокровища инков и не чемоданчик Корейко. Но это же просто так, ни с того ни с сего, свалившиеся на него восемнадцать тысяч двести пятьдесят рублей. А что, если за ними к нему потекут сперва тоненькие ручейки, а потом целые потоки? Ведь недаром говорят: деньги к деньгам липнут.

Настроение у Пышкина заметно улучшилось. Он перестал мучить себя мыслями о том, что надо бы вернуть карту ее истинному владельцу, тому старику из супермаркета. Да какой старик?! Ведь на карте его, Антона Пышкина, имя. Значит не кто иной, как он сам, и есть владелец этой карты. Разве не бывает чудес на свете? Разве не заслужил он такой благодати за свой честный труд?

Антон не спеша оделся, вышел на улицу и уверенным шагом направился к ближайшему магазину. Он решил не отказывать себе ни в чем. Подойдя к кассе, Пышкин с замиранием сердца выудил из бумажника карту и неуверенно протянул ее кассирше. В нем еще сидело какое-то сомнение. А вдруг это просто глупый розыгрыш, чья-то злая шутка, и сейчас кассирша пошлет его куда подальше с этой фиктивной карточкой?

Но когда касса дзынькнула и выплюнула беленький, хорошо пропечатанный чек, сомнения враз улетучились, а на смену им пришли безграничная радость и дикий восторг.

— Что с вами? — испуганно произнесла кассирша.

— Да что со мной, голубушка? Все отлично! — улыбнулся ей Пышкин.

Кассирша неуверенно подняла руку, словно пытаясь показать зачем-то на его лицо, но, видимо, передумала и, приняв от Антона подписанный чек, отвернулась.

Пышкин летел домой, как на крыльях. Вот оно! Наконец-то начинается новая жизнь.

— Зоя! — кричал он в трубку мобильника, взбегая на четвертый этаж. — Привет! У тебя какие планы на сегодняшний вечер? Да какое кино?! В ресторан! Мы идем в ресторан. Ну, я не знаю, в какой-нибудь хороший. Договорились? Тогда я в семь часов у тебя.

Встретив подругу, Пышкин действительно повел ее в ресторан. Она немного смущалась и никак не могла понять, с чего это вдруг Антон отважился на такой шаг. И откуда у него такие деньги? Ведь раньше он ее приглашал в лучшем случае в Макдоналдс или в какую-нибудь затрапезную пельменную.

— Антоша, — не выдержала Зоя, когда они уселись за покрытый белоснежной скатертью столик и официант услужливо зажег свечу, — ты мне можешь объяснить, что все это значит?

— Да ничего особенного! Просто хочу угостить тебя ужином.

Зоя, в сердце которой закралась робкая надежда, что Пышкин наконец-то после двух лет знакомства, решил сделать ей предложение, немного сникла.

— Тебе разве здесь не нравится? — удивился Антон.

— Ну почему же! Очень нравится. Только как-то непривычно все это. — Она развела руками, указывая на шикарную сервировку стола.

— Ну можем же мы хоть иногда позволить себе такое баловство? Хочется, в конце концов, почувствовать себя белыми людьми! В общем так, заказываем все, что хотим, и ни в чем себе не отказываем. Хорошо?

— Хорошо. — Зоя окинула взглядом роскошный зал ресторана и вновь повернулась к Антону: — Ты какой-то сегодня не такой.

— В смысле?

— Не знаю. Усталый, осунувшийся. Как будто даже постаревший.

— Постаревший? М-да, видно я действительно перетрудился. Надо бы об отпуске подумать. А не махнуть ли нам на море?

— На море — это хорошо, — мечтательно произнесла Зоя.

— Значит, решено.

Зоя наконец расслабилась и улыбнулась.

Ужин удался на славу. От обилия деликатесов и чрезмерно кислого шампанского у Антона урчало в животе. Но это было урчание удовольствия, и он нисколько не расстраивался.

Когда подошло время расплачиваться по счету, Пышкин извлек из бумажника карту и протянул ее официанту.

— Ничего себе! — воскликнула Зоя. — Похоже, я немного отстала от жизни — видно, неплохо нынче. живут кассиры в супермаркетах.

— Погоди, — вальяжно потянувшись, произнес Антон, — то ли еще будет.

— Прошу вас, — чуть слышно проговорил официант, склонившись и положив перед Антоном вложенный в черную папочку чек.

Взяв ручку, Пышкин небрежно расписался с таким видом, будто он это делает по нескольку раз на дню, и, довольно улыбаясь, посмотрел на Зою. Та, проследив за движением его руки, тоже подняла на него взгляд и неожиданно вскрикнула. Лицо ее побледнело, а глаза расширились, будто она увидела привидение.

— Что с тобой? — испуганно спросил Антон.

Зоя, безмолвно шевеля губами, подняла дрожащую руку и попыталась указать на что-то, но рука безвольно упала, и девушка лишилась чувств.

— Официант! — позвал Пышкин.

— Чем могу? — спокойно произнес официант, мгновенно выросший перед ним.

— Воды!

— Ой! — воскликнул официант. — А где тот молодой человек, что был с этой девушкой?

— Что ты тут несешь?! — взорвался Антон. — Скорее воды! Не видишь, плохо человеку!

— Сию минуту.

— Болван! — в сердцах прошептал Пышкин, поддерживая Зою.

Наконец появилась вода. Антон побрызгал девушке налицо, и она медленно приоткрыла глаза.

— Ты чего меня путаешь? — облегченно выдохнул Пышкин.

— Антоша, — простонала Зоя, — это… это ты меня пугаешь. Что ты сделал с собой?

— Я? — удивленно уставился на нее Антон. — Поясни.

— Что с твоим лицом? С твоими волосами?

— А что с ними? — недоуменно спросил тот и для верности ощупал свою физиономию.

Зоя, все также с опаской глядя на Антона, пошарила в сумочке и достала зеркальце.

— Взгляни.

Пышкин, недоверчиво покосившись на Зою, взял зеркальце и осторожно заглянул в него. В ту же секунду зеркальце выскользнуло у него из рук и упало на стол. Антон почувствовал, как волосы зашевелились на голове, а по спине пробежал неприятный холодок. Собравшись с духом, он вновь взял зеркальце и уверенно посмотрел в него. Потом зажмурился и вновь посмотрел. На него глядело перекошенное от ужаса совершенно чужое лицо. Что-то в нем, конечно, было от Антона, но лоб изрезан морщинами, голова наполовину седая. Этому человеку было по крайней мере лет сорок пять.

— Не может быть! — воскликнул Антон, вскочив. Он схватил Зою за руку. — Идем отсюда, скорее! А, черт! Карточка.

Он запихал карточку в бумажник и потащил Зою к выходу.

Оказавшись на улице, Пышкин начал метаться из стороны в сторону, беспрестанно повторяя:

— Что же это такое? Зоя, что это такое?

— Антоша, — попыталась успокоить его Зоя, — не волнуйся, все будет хорошо. Пойдем домой.

— Какой «домой»?! Ты не понимаешь! Со мной что-то случилось! Но ведь такого не бывает. — Он взглянул на подругу, ища поддержки. — Ты же медик. Ответь мне, что это?

— Антон! Идем ко мне и постараемся спокойно во всем разобраться, — настойчиво проговорила Зоя.

Пышкин, окончательно растеряв остатки самообладания, покорно поплелся за подругой.

Дома Зоя напоила его горячим чаем, положила на голову холодный компресс и стала рыться в книжном шкафу в поисках нужной литературы.

— Вот! — наконец воскликнула она. — Аномальные метаморфозы.

Зоя присела на краешек дивана и принялась листать толстый томик. Пышкин нетерпеливо поглядывал на нее, тихонько скуля и дрожа всем телом.

— Ага, кажется, нашла, — торжественно произнесла Зоя. — Синдром преждевременного старения. Встречается исключительно редко. Выражается в ускоренном старении организма, в результате которого тело человека стареет со скоростью в два, а иногда и в четыре раза быстрее нормального. Таким образом, двадцатилетний человек может выглядеть дряхлым стариком. Причины этой аномалии до сих пор неизвестны. В древности считалось, что это происходит в результате наложения некоего проклятия, однако физиологические аспекты синдрома преждевременного старения до сих пор не изучены. Известно только, что жизнь пациента удается незначительно продлить, используя некоторые медикаментозные и физиотерапевтические методы.

Зоя замолчала и посмотрела на Антона. Его лицо сморщилось, словно печеное яблоко, губы сложились в трубочку, и он заплакал. Совсем как ребенок. Столько обиды и отчаяния было в этом плаче, что Зоя не выдержала и тоже заплакала. Так они и проплакали до полуночи.

Когда, казалось, уже все слезы выплаканы, Зоя решительно поднялась и сказала:

— Антон, безвыходных ситуаций не бывает. Давай попытаемся поспать, а с утра пораньше пойдем к нам в поликлинику. У нас там очень хорошие врачи, правда. Я уверена, они смогут нам помочь.

— Тебе-то что помогать? — простонал Пышкин.

— Как это «что»? Я же за тебя… Ну, хорошо — тебе. Тебе смогут помочь.

— Делай что хочешь, — пробурчал Пышкин и, отвернувшись к стене, еще какое-то время жалобно всхлипывал, пока наконец не стих, погрузившись в тревожный сон.

Наутро, уже к восьми часам, Антон и Зоя были в поликлинике. Терапевт, с которым работала Зоя, дородная дама средних лет, долго и тщательно осматривала Пышкина, измеряла давление, прослушивала стетоскопом, но так ничего вразумительного и не смогла изречь.

Втроем они направились к лору, потом к хирургу, потом к урологу — и так обошли практически всех специалистов. Наконец, в сопровождении как минимум пяти наиболее любопытных эскулапов они осторожно постучали в кабинет главного врача.

Главный, внимательно выслушав коллег, пустился в пространные рассуждения, пытаясь показать свой исключительный профессионализм, но, по сути, тоже ничего толком объяснить не смог. В результате постановили: выдать Пышкину справку, чтобы его хотя бы на работу в таком виде пускали.

Схватив этот жалкий клочок бумаги с бессмысленными изречениями и сомнительным диагнозом, Пышкин выбежал из, кабинета главного врача, даже не попрощавшись. Весь остаток дня он провел в своей квартире, не отвечая на звонки. Он просто лежал на тахте и смотрел в потолок, пока не стемнело. Тогда он умылся и лег спать. Думать больше ни о чем не хотелось. Странная болезнь, сразившая Пышкина, лишила его какого бы то ни было желания мыслить вообще. Антон принял лошадиную дозу снотворного и зарылся лицом в подушку.

В эту ночь он спал почти спокойно. Кажется, даже без снов. Если сны и были, то к утру он их забыл. Встал немного посвежевший, хотя и смирившийся со своей трагедией, а потому вид у него был спокойно-обреченный.

Придя на работу, Пышкин молча сунул охраннику под нос справку. Тот несколько раз перечитывал непонятные для простого смертного медицинские термины, подозрительно косясь на Антона, но все же решил не пропускать странным образом постаревшего кассира к рабочему месту, а предпочел отправить его к директору.

Директор тоже поначалу не признал в этом мужчине двадцатишестилетнего кассира Антона Пышкина, однако на него справка все же подействовала. Он, как человек образованный, проникся ситуацией, сочувственно поцокал языком и распорядился допустить Антона к кассе.

День пролетел, как одна минута. Может быть, как раз потому, что Пышкин совершенно отключился от окружающей действительности. Руки машинально проносили покупки мимо сканера, принимали деньги и отсчитывали сдачу — все на полном автоматизме. Антон даже ни разу не взглянул выше кассы, на лица людей в очереди. Ему они стали безразличны, как, в общем-то, и весь окружающий мир. Просто надо было что-то делать, чтобы окончательно не сойти с ума.

Вечером, подходя к дому, Антон вдруг вспомнил о Зое. Ему стало совестно, что он так некрасиво поступил с этой замечательной девушкой, ведь она старалась ему помочь, не бросила в трудную минуту, хотя ей и самой было страшно от увиденного. Другая на ее месте плюнула бы да ушла. Зоя не такая.

Антону захотелось загладить свою вину, и он решил во что бы то ни стало завтра же позвонить ей и попросить прощения. А в качестве компенсации он купит ей какой-нибудь роскошный подарок, ведь на его карте еще осталось немало денег. Правда, магазины уже все закрыты, но можно будет завтра в обед сбегать в ювелирный, что неподалеку от их супермаркета. А сейчас надо снять денег в банкомате, и побольше, с запасом.

Антон подошел к темным дверям банка, возле которых поблескивал цветным экранчиком банкомат. Вставил карточку в призывно помигивающую щель. На экране высветилось предложение ввести пин-код.

«Елки-палки! — пронеслось в голове Пышкина. — А кода-то я не знаю».

Но в это мгновение банкомат пискнул и сам набрал четыре загадочные цифры. На экране возникла надпись: «Введите требуемую сумму».

Пышкин задумчиво почесал затылок и набрал «10000».

Банкомат вновь пискнул, потом застрекотал и через несколько секунд выплюнул пачку тысячерублевок.

Антон спрятал деньги и карточку в бумажник и направился к дому. Внезапно в спине стрельнуло, он ойкнул и схватился за поясницу. И тут же почувствовал, как ноги наливаются тяжестью и начинают неприятно ныть. Пышкин сделал несколько шагов и понял, что смертельно устал. Он остановился и стал жадно глотать воздух, которого почему-то не хватало. Отдышавшись, Антон двинулся дальше. Но вскоре ему вновь пришлось остановиться и отдохнуть.

Кое-как добравшись до дома, он дрожащей рукой вставил ключ в замочную скважину. Замок показался невероятно тугим, Пышкин с трудом отпер дверь и ввалился в свою холостяцкую квартиру. Добравшись до тахты, он без сил рухнул на нее и мгновенно заснул.

Очнулся Антон на рассвете, поворочался, но больше уснуть не смог, хотя до работы оставалось еще около четырех часов и он вполне мог бы поспать часика два. Кряхтя, Пышкин прошлепал в ванную, включил свет и остолбенел: из зеркала на него смотрело сморщенное старческое лицо с большим носом, впалыми щеками и сжатыми в тонюсенькую линию губами. Не веря своим глазам, Антон дотронулся до лица и поближе наклонился к зеркалу, прищурившись. Сомнений не оставалось — это был он, Антон Пышкин, только на вид ему было не меньше восьмидесяти лет. Паника и отчаяние вмиг охватили его, он упал на пол и зарыдал.

Сколько он пролежал в ванной, всхлипывая и дрожа всем телом, Антон не помнил. С трудом найдя в себе силы, он заставил себя подняться и привести в порядок. Нужно было идти на работу. Хотя Антону казалось, что это будет в последний раз в его жизни. Подсознательно он понимал, что завтрашний день для него уже, скорее всего, не наступит. Поэтому Пышкин решил, что этот, последний, день проведет так же, как и все предыдущие, — на работе.

Собрав волю в кулак, он вышел на улицу и побрел в сторону супермаркета «Рог изобилия».

Было раннее утро, но прохожих на улице уже было много. Однако никто из них не обращал внимания на задумчивого старика, медленно шаркающего по тротуару, время от времени утирающего рукой скатывающуюся по щеке слезу.

Охранник долго отказывался признать в нем Антона, который долго размахивал изрядно помятой справкой из поликлиники. Но потом все же сжалился и пропустил старика.

Еще около часа Антон просидел за пустой кассой, тупо глядя подслеповатыми глазами на потухший дисплей, прежде чем магазин открыли и редкие покупатели потянулись вдоль стеллажей.

— Отец, ты долго будешь так сидеть? — раздалось у Пышкина над самым ухом. — Иди, кассира позови, что ли.

Антон поднял взгляд и увидел перед собой пожилого мужчину с двумя пакетами кефира в руках.

— Я и ешть кашшир, — прошамкал Антон беззубым ртом.

— Кассир? — недоверчиво повел бровью мужчина и поставил кефир на транспортер. — Ну, тогда пробивай.

«Пип! Пип!» — пропикал считыватель.

Пышкин трясущимися руками подвинул пакеты с кефиром и чуть не вплотную приблизился к дисплею кассы, едва не уткнувшись в него носом.

— Шорок два рубля.

Мужчина бросил на транспортер деньги и, забрав кефир, ушел.

Ну что ж, вот, пожалуй, и все, подумал Антон. Неужели он больше никогда не придет в этот замечательный магазин, никогда не услышит эту надоевшую и в то же время такую родную музыку кассового сканера, когда вечером в будни, а тем паче в выходные магазин наполняется покупателями и несколько стоящих рядом касс перекликаются этими звонкими «пипами»?

Он полез в карман и извлек из бумажника пластиковую карту «VISA». Каким-то непонятным образом именно с ее появлением начались все эти неприятности. Антон грустно посмотрел на карту и машинально положил перед собой.

— О! Это, кажется, моя!

Возле кассы стоял давешний старичок. Он ловко подхватил карту и сунул ее в карман.

— А я-то думал, куда она запропастилась?

Он хитро улыбнулся Антону и подмигнул. Пышкин ничего не ответил, он даже не посмотрел на удаляющегося бодрым шагом старика. Он просто тупо глядел перед собой и уже ничего не замечал, ни о чем не думал, ему просто хотелось побыстрее дожить до конца этого дня, и тогда все кошмары закончатся. Закончится все, раз и навсегда. Он медленно прикрыл глаза.

— Молодой человек, вы пробивать будете? — раздался рядом визгливый женский голос. — Или так и будете спать?

Пышкин вздрогнул и оглянулся.

— Да-да, я к вам обращаюсь, чего головой крутите? — Рыжая толстая тетка сверлила его взглядом и раздраженно фыркала, брызгая слюной.

Пышкин схватился за лицо — оно было гладким, без единой морщинки. Посмотрел на руки — такие же, какими они были несколько дней назад.

— Пробивать? — Антон подскочил и, перегнувшись через транспортер, чмокнул ошарашенную покупательницу в нос. — Зачем? Берите так! — Он улыбнулся. — Бесплатно! Даром!